Вспомнив ящеров, я ещё чуть сильнее испортил себе настроение, а уже после всех занятий двинулся к ректору в тяжёлых раздумьях.

В приёмной меня встретила Мария, с идеальной осанкой восседающая за столом. Многие бы на её месте скрючились, а она себе этого не позволяла, словно королева в заполненном до отказа театре, где все смотрели только на неё, а не на артистов.

— Артур! — возбуждённо выдохнула Мария, уставившись на меня сверкающими глазками. — Ну ты сегодня и выдал! Все только о тебе и говорят! Ратников то, Ратников се. И дракона убил, и с сударем Петровым поцапался, и студентов приструнил. Скажи честно, ты поклялся всегда влипать в сложные ситуации?

— Ты очень быстро раскусила меня, — усмехнулся я, проходя мимо её стола. — А ещё я очень небанальный человек, поэтому думаю, что вечер в ресторане «Императрица» — это уже прошлый век, попахивающий нафталином, а вот ночь в лучшем игорном доме города — это что-то новое и будоражащее кровь.

— Ты меня приглашаешь? — ахнула она, мигом загоревшись энтузиазмом. У неё аж мурашки побежали по обнажённым рукам.

— Ага. Заеду за тобой ближе к полуночи, — подмигнул я ей, уже расписав по пунктам то, что сделаю за оставшуюся часть дня.

Пока же я открыл дверь кабинета ректора, готовясь выслушать его сердитую речь.

Глава 17

Граф встретил меня мрачным взглядом, молча указал на стул и продолжил что-то писать, склонив голову над листом бумаги, лежащем на рабочем п-образном столе.

Я послушно уселся на стул, вдыхая насыщенный запах цветов, заполонивших кабинет. У меня снова возникло ощущение, что я попал в лавку цветочника. Граф даже в петличку вставил коротенькую розу с небольшим закрытым бутоном.

Ректор, будто ощутив мой взгляд, поправил розу, а затем отложил ручку и взял стопку листов.

— Знаете, что это такое, сударь Ратников? — недовольно спросил он, потрясая стопкой.

— Видимо, доносы.

— Не доносы, а жалобы студентов! Целых пятнадцать! И все на вас! Вы побили университетский рекорд! — возмущённо выдал граф, вернул листы на стол и откинулся на спинку кресла.

— И тут я первый. Кажется, мой удел идти впереди всех. Но пятнадцать жалоб — это как-то маловато. Наверное, я сегодня был недостаточно хорош.

— Прекратите паясничать, сударь, — нахмурился ректор, но тут же опомнился и расслабил лоб, чтобы в будущем не появились морщины. — Это не шутки! Студенты жалуются на вас! Таким макаром мне придётся вас скоро уволить, даже несмотря на то, что вы, оказывается, первый маг, убивший дракона!

— Уволить? Ха! Не думаю, что есть ещё какой-то дурак, согласный вести за копейки такой сложный предмет, да ещё в адской духоте. Вы хоть спускались в мой кабинет? Да там же натуральная газовая камера, притом ещё и требующая тщательнейшего ремонта! — наехал я на графа, решив уравнять диалог, а то всё он да он на меня орёт.

— Как-то руки до подвала не доходят, — смутился ректор и отвёл взгляд. — Да и денег на ремонт всегда не хватает. То крыша прохудится, то лаборатория взорвётся, то стена обвалится. Однако плохое состояние подвала не отменяет того факта, что вы просто безобразно ведёте себя со студентами.

— Это новая методика. Я хочу стать им старшим другом, а не просто преподавателем.

— Весьма грубым старшим другом, — язвительно сказал граф, пригладив ладонью выбившийся из причёски локон, поблескивающий от лака. — Советую вам быть помягче со студентами.

— Я не буду следовать вашему совету, и вы сами потом скажете мне спасибо, когда в ваш университет толпами повалят новые богатенькие абитуриенты, жаждущие учиться у меня, крутого охотника на демонов. Вы тогда и крышу почините, и подвал отремонтируете, и дендрарий построите.

— Хм, — задумался ректор, бросив взгляд на свои растения. — Дендрарий — это замечательно. Хорошо, сударь Ратников, поглядим, что будет дальше, но я вам ничего не гарантирую. Однако, если вы и дальше будете столь же заметным охотником на демонов, то это существенно поможет мне объяснить людям, почему я не вышвыриваю вас из университета.

— Договорились, ваше сиятельство, — встал я со стула.

— Всего доброго.

— И вам.

Я вышел из кабинета, улыбнулся Марии и покинул приёмную.

Коридоры университета уже оказались практически пустыми, так что мне не составило труда выбраться на парадное крыльцо. А с него я увидел ту самую блондинку из преподавательской. Она восседала на скамье в тени деревьев парка и поглядывала на двери универа.

Однако стоило ей увидеть меня, как она сделала вид, что изо всех сил любуется фонтаном. Его струи искрились под яркими лучами солнца, решившего подарить городу немного своего тепла, благодаря чему Чернявск снова обрёл краски, изгнав серость и туман.

Я вдохнул полной грудью, покосился на летающего между деревьев Акима и двинулся к воротам университета, украдкой поглядывая на блондинку.

Девица поняла, что я не собираюсь подходить к ней, и резко встала, дабы привлечь моё внимание. Но я снова не посмотрел на неё. И тогда она принялась кашлять: сначала деликатно, а потом так, будто её скрутил приступ чахотки. У неё аж покраснели уши, лицо и та часть декольте, что была видна между расстёгнутыми пуговичками блузки.

Однако я так и не одарил её прямым взглядом. Просто с каменной физиономией пересёк парк, вышел на тротуар и направился в сторону гостиницы, борясь с жутким любопытством. Оно приставило нож к моему горлу и требовало вернуться к блондинке, дабы узнать, чего она хочет от меня. Просто познакомиться или что-то другое?

Но я задушил любопытство. А сама девчонка посчитала ниже своего достоинства бегать за мной. Она осталась в парке.

Однако свято место пусто не бывает. Меня окликнул знакомый девичий голос:

— Артур!

Я повернул голову и увидел Мирославу Синявскую и барона Грачева. Они выбрались из роскошной машины с гербами барона. И если Мирослава задорно сверкала разноцветными глазами, то на Грачёва жалко было смотреть. Лицо осунулось, плечи опустились, а во взгляде невероятная досада, смешавшаяся со вселенским страданием и злостью на несправедливость бытия.

— Опять вы, сударыня, — хмуро сказал я подошедшей Синявской. — Если честно, я не очень рад вас видеть. А вот ваш вид, сударь Грачёв, дарит мне истинное наслаждение.

Барон скрипнул зубами, сжал кулаки, но справился с собой. Тяжело вздохнул и открыл рот:

— Сударь Ратников, я признаю своё поражение в пари. Вы его выиграли. Не знаю уж, какие тёмные боги вам помогли, но именно в вашем районе произошёл самый мощный прорыв, когда-либо случавшийся в Чернявске. И вы сумели его устранить, хотя, конечно, я бы тоже с ним справился, может, даже быстрее.

— Не думаю, что вы бы смогли устранить его быстрее. Ну, как бы вам объяснить? А давайте на птицах, раз вы носите фамилию Грачёв. Вон, видите, на заборе сидит воробей? Вот сколько бы он ни пыжился, орлом ему не стать, — елейным голоском проговорил я, вызвав у Синявской весёлую усмешку.

Барон же всхрапнул и с негодованием сказал:

— Вы оскорбляете меня, сравнивая с воробьём!

— Вы можете доказать, что не воробей. Давайте ещё раз поспорим. Раз уж вы говорили, что справились бы с прорывом шустрее меня, то давайте и поглядим, кто из нас быстрее расправится, скажем, с десятком демонов.

— Я больше не буду с вами спорить, — нехотя буркнул Грачёв, но тут же добавил, словно ему в голову пришло что-то интересное: — Точнее, сегодня не буду с вами спорить, а вот потом — очень может быть.

— Я всегда к вашим услугам, — улыбнулся я и следом напомнил: — А где, собственно, ключи от моего поместья?

— Эм-м-м, — протянул замявшийся Грачёв, отводя взгляд, присущий побитой собаке. — Тут вышла кое-какая накладка. Я не могу отдать вам поместье рядом с кладбищем. Однако могу переписать на вас другое поместье. Оно находится в черте города. Потрясающее место.

— Мне нужно то, что возле кладбища! — рявкнул я, заметив удовлетворение, промелькнувшее в глазах Синявской.